Приключения иллюстраций к стихам Владимира Высоцкого

Давно это было. А точнее – в 1980 году, когда Владимира Высоцкого не стало.

Моя душа настоятельно требовала сделать что-то в его память, причем так, чтобы увидели и единомышленники - на республиканской выставке. Но как это осуществить? На дворе – цветение застоя, и упоминание имени поэта перед выставочным комитетом с затесавшимися туда партийными эмиссарами (непременно отбрасывавшими всякую «крамолу») однозначно повлечет за собой запрет на экспонирование.

Решение пришло простое – сделать иллюстрации к стихам Владимира Высоцкого о войне. Использовал я алую темперу и глубоко-черную гуашь: художники знают - она дает очень благородный, бархатный тон, в данном случае подчеркивающий трагичность событий.

Исполнив задуманное, я даже как-то чудом проскочил сквозь зоркое сито искателей скрытых смыслов и чуждых символов. Так что рисунки к стихам Владимира Высоцкого экспонировались-таки в минском Дворце искусства.

***

Однако это была только половина дела: я считал для себя обязательным показать эти иллюстрации маме Владимира Высоцкого, жившей на Малой Грузинской улице в Москве.
Надо сказать, что улица эта была известна всему художественному бомонду СССР - но совсем по другой причине, ибо именно в ее подвалах выставлялись отчаянные советские художники-авангардисты. В те годы мы, молодые белорусские художники, частенько ездили в Москву посмотреть новые выставки – естественно, непременно посещая мало-грузинский очаг подпольной культуры.

И вот я, весь в трепетном предвкушении, подхожу к дому, где живет Нина Максимовна, захожу в ее подъезд одновременно с какой-то девчонкой в розовой куртке и натыкаюсь на консьержа.

Он: «Вы к кому?»

Я: «К Нине Максимовне»

Консьерж обменивается молниеносным взглядом с девчонкой: «А… ее нет в городе! Уехала она...»

Я понимаю, что эта парочка явно хитрит, оберегая покой женщины, к которой, небось, тянутся все фанаты Высоцкого со всего союза (считай, поголовно все жители СССР).

Тогда пускаю в ход последний аргумент - достаю свои иллюстрации к стихам Высоцкого и прошу консьержа передать ей при возможности.

Он оттаивает, тут же звонит Нине Максимовне и… она соглашается меня принять.

Робко поднимаюсь по лестнице и вхожу в ее квартиру. Худенькая женщина серьезно рассматривает мои иллюстрации и говорит со вздохом: «Что ж… давайте я покажу вам квартиру, где он жил».

Для меня происходит что-то запредельное: настоящее чудо - оказаться в доме, где все напоминает о великом актере и поэте, поющим свои яркие песни знакомым каждому хрипловатым голосом. Вот здесь на кухне он засиживался с друзьями заполночь. В это окно смотрел. Тут, сидя в кресле, разговаривал с мамой. Кажется, все окружение посвящено Владимиру – за исключением многочисленной коллекции крошечных кукол, которые Нина Максимовна собирает долгие годы.

«Да – говорит Нина Максимовна, – со всего Союза сюда приезжают. Люди разные, так что я не всех приглашаю домой. Недавно человек (долго очень) кричал внизу на улице - пустите меня, я специально из Сибири приехал, только чтобы увидеть его квартиру! Вел себя, как сумасшедший. Я его не впустила... Но я понимаю – для многих важно увидеть дом, в котором жил Володя».

***

Как я уже сказал, давно это было. Нина Максимовна ушла в вечность в 2003 году. Что касается моих давних иллюстраций, то вместе с другими когда-то важными, а ныне затерянными вещами прошлой жизни они должны были исчезнуть.

Но, благодаря моей сестре, рисунки остались жить. И пусть они совсем не современны, для меня они связаны с той очень важной встречей, запомнившейся навсегда. Надеюсь, и вы о них когда-нибудь вспомните.

А если нет – не проблема: ведь у каждого из нас есть огромная коллекция историй, которые бывает некому рассказать.

- Конец -