Воображаемое интервью с Антуаном де Сент-Экзюпери

Внимательно читал письма писателя: Сергей Стельмашонок.

Вероятно, нет в мире человека, не слышавшего о Маленьком Принце и о его создателе, добром сказочнике с грустными глазами – Антуане де Сент-Экзюпери, французском писателе, поэте и профессиональном лётчике. Мы выяснили у Антуана, оказавшегося очень простым и приятным в общении, несколько важных аспектов смелости, творчества и настоящей дружбы.

Антуан, ты считаешь себя храбрым?
Я недорого ценю физическую смелость; жизнь научила меня, что такое истинное мужество: это способность противостоять осуждению среды.

Если бы ты мог обратиться сейчас к Создателю, что бы ты сказал ему?
Сделай так, чтобы меня направили в эскадрилью истребителей. Я не люблю войну, но не могу не взять на себя долю риска. Верни мне мое право подвергаться испытаниям. Великая духовная гнусность утверждать, что тех, «кто представляет собой какую-то ценность», надо держать в безопасности!

Но разве не страшно быть на войне?
Плевать мне, если меня убьют или на меня обрушится ярость этих летучих торпед, не имеющих уже никакого отношения к настоящему полету, махин, чьи кнопки да циферблаты превращают летчика в какого-то бухгалтера. Но если я вернусь живым с грязной, но необходимой работы, передо мной встанет только один вопрос: что должно сказать людям?

Чье мнение тебе важно?
Я знал лишь трех поистине великих людей. Все трое были неграмотны. Савойский пастух, рыбак и нищий. За всю мою жизнь они единственные, кто снискал мое уважение.

Скажи, ты сам-то считаешь себя ответственным за тех, кого приручил?
Встретить человека – это подарок судьбы. Если бы люди тратили чуть больше сил на то, чтобы искать и открывать то, что их объединяет, а не умножать то, что их разделяет, быть может, нам удалось бы жить в мире.

Сейчас, увы, меньше читают книги. В том числе, и твои...
Мнения не рождаются в толпе. Мнение – это взаимное влияние двоих. Иногда и одного понимающего читателя бывает достаточно.

А что скажешь о любви?
Узы любви, связывающие человека с другими существами и предметами, не отличаются в наши дни ни задушевностью, ни прочностью. В нашу эпоху разводов мы так же легко разводимся и с вещами. Холодильники взаимозаменяемы. Дома тоже: они ведь теперь сборные. Можно сменить жену. Или религию. Или партию.

Ты достаточно суров к современникам...
Мне больно за мое поколение, из которого вылущена человеческая суть. Которое не знало иных форм духовной жизни, кроме баров, математики и машин Бугатти. Люди не хотят, чтобы их пробудили к какой бы то ни было духовной жизни и похожи на рабочих у конвейера. Но ведь даже плотник должен строгать доску так, словно именно от нее зависит вращение Земли!

Что тебя радует в жизни?
Однажды открыл для себя двуколку, запряженную лошадью. А заодно – траву, что растет по обочинам, овец и оливковые деревья. Деревья нужны совсем не для того, чтобы проноситься мимо со скоростью 130 км/ч. Я видел их в неторопливом ритме вызревания оливок. И овцы не преследовали больше цель – снизить мне среднюю скорость. И трава тоже имела смысл, потому что они ее щипали. Я почувствовал, что оживаю в этом уголке, где пыль - и та ароматна. И мне показалось, что всю прошлую жизнь я был дурак-дураком.

Ты теперь отождествляешь себя с природой?
Скорее, с деревом. Ласковая земля – для моих корней. А для ветвей – все небо, и ветры, прилетающие издалека, и молчание, и свобода одиночества.

Когда я был маленьким, то был уверен, что ты – величайший писатель..
Ну, спасибо (смеется). Однако личности, которые разгуливают с собственным пьедесталом под мышкой, очень утомляют.

Как ты воспринимеаешь людей?
Существуют люди-шоссе и люди-тропинки. Люди-шоссе наводят на меня скуку: лишь щебенка и километровые столбы. У них четко определенная цель: барыш, амбиции. А вдоль тропинки вместо километровых столбов орешник. Бредешь по ней и щелкаешь орехи.
Впрочем, с другой стороны я всегда делил человечество на две части: люди-сады и люди-дома. Эти всюду таскают с собой дом, и ты задыхаешься в их четырех стенах. А в садах гуляют, там себя чувствуешь непринужденно.

О чем ты сейчас думаешь?
Знаешь, есть один образ, он вдохновляет: лодочники курсируют в сплошном тумане, каждый на борту своего суденышка, затерян в белой пустыне, ничего не видно за 20 метров и можно поверить, что ты один на свете. Но время от времени кто-то из них окликает: «Эгей!» И другие лодочники отвечают ему тем же. И каждый ободрен и обнадежен живым дружеским присутствием. Нет больше ни тумана, ни одиночества. Эгей! – летят навстречу друг другу чудесные оклики. Каждому из них принадлежит богатство – эти перекликающиеся возгласы. И когда доносится из глубины тумана новый голос, там рождается новое чудо человеческого присутствия. И лодочник налегает на весла с сердцем, полным тепла.

Что хочешь сказать на прощание?
Эгей, С...! Я хочу, чтобы мы свиделись снова. Твой друг Антуан де Сент-Экзюпери.

- Конец -